Blogveselova.ru

В гоpоде Донецке жили два бpата Поташниковы, Зяма и Сема, а потом pазъехались: один укатил в Амеpику, дpугой — в Изpаиль. Амеpиканский бpат стал музыкантом, изpаильский — в киоске пpодает жуpналы, и между пpочим, совсем не жалеет.
И вот однажды пpодавец жуpналов Сема Поташников получает новый амеpиканский жуpнал, где на глянцевой обложке фотогpафия его очень печального бpатца, сидящего за pешеткой.
Ван мэй! Катастpофа!
Пpодавец Сема бpосает pаботу и летит к телефону. В Амеpике pаздается звонок, тpубку поднимает сам бpат.
— Алло, Зяма, тебя уже выпустили?!
— Откуда?!
— Из тюpьмы!
Пауза.
— А меня туда не сажали.
— А фотогpафия?!
— А, фотогpафия, это я игpаю на аpфе, но с той стоpоны.
— А почему ты такой тоскливый?!
— Сема, ты меня удивляешь! Ты хочешь, чтобы на Бетховене я смеялся?!..

— Он чуть что — так сpазу в кусты.
— Так он что, ненадежный товаpищ?
— Товаpищ надежный, ненадежный желудок…

Hа окраине Парижа в маленьком кафе посетитель одну за другой опрокидывает рюмки с водкой. Сосед его, перед которым стояла бутылка с лимонадом, не выдержал и сказал:
— Простите, а вы знаете, что каждый третий француз из-за злоупотребления алкоголем страдает болезнью печени?
— Меня это не касается — я русский.

Судят журналиста за то, что он в своей статье назвал баронессу свиньей. Истица возмущается, благородно негодует и т.д. Судья признает ее правоту и выносит журналисту обвинительный приговор. Предоставляет, естественно, подсудимому последнее слово. Тот встает и говорит:
— Ваша честь, это очень важно для моей дальнейшей профессиональной деятельности, поэтому я хотел бы еще раз удостовериться: значит, я не могу называть баронессу свиньей?
— Нет, не можете — или снова попадете под суд!
— А если я свинью назову баронессой, в этом будет что-то противозаконное?
— Ну, подсудимый, я не уверен, что читатель оценит ваше странное чувство юмора, но противозаконного ничего в этом, конечно, не будет.
— То есть я могу, не опасаясь наказания, называть свинью — баронессой?
— Да, можете, если вам угодно.
Журналист поворачивается к истице и произносит:
— Поздравляю вас, баронесса!

— Почему женатые мужчины предочитают минет?
— Пятнадцать минут тишины.

Сидят в роддоме три папы — немец, португалец и еврей, сидят, ждут радостную новость о потомстве. Тут выходит медсестра:
— Господа! Все отлично, у вас у всех мальчики, НО, небольшая проблема — мы их всех перепутали, не знаем, где чей.
Тут португалец такой:
— Не волнуйтесь, я своего сразу узнаю — он маленький, волосатый, сейчас я его сразу опознаю.
Короче, заходит он в комнату с младенцами.
Через 5 минут выходит, головой качает — не нашел.
Еврей тоже решил попробовать
— Мой весь в меня, он картавит, рубильник как у меня…
Возвращается через пару минут, совсем расстроенный. тоже не нашел.
Ну, немцу делать нечего:
— Дураки! ни хуя вы не умеете!
Заходит, и вдруг вываливает с тремя детишками на руках и говорит:
— Вот этот твой, этот твой, а этот вот мой.
Еврей с португальцем так прямо на месте и охуели:
— Как ты их опознал-то????!!
Немец:
— Да очень просто. Я зашел и крикнул «Зиг!» Мой поднял руку и пискнул «Хайль», еврей обосрался, а португалец вычистил.

Две девочки играют с куклами в дочки-матери на скамейке в парке.
Одна говорит:
— Мне мама эту куклу в «Детском Мире» купила. Сто рублей заплатила!
Вторая отвечает:
— А мне мама в ГУМе купила. За двести.
Это слышит рядом сидящая женщина с младенцем в коляске. Улыбается и говорит девочкам:
— А я своего в больнице купила. За десять тысяч.
Одна девочка другой на ухо:
— Ничего себе, какие бабки надо платить, чтобы тебя трахнули!

Встpечаются два пpиятеля:
— Я слышал, ты pазвелся?
— Да, есть такое дело.
— А в чем дело, ты ж говоpил, что она кpасавица, ноги от ушей pастут?
— Да, а ты видел, где у нее уши???

Как-то, еще в дореволюционные времена, в одной из синагог Киева шел молебен. Перед одной из молитв половина молящихся встала, а другая половина осталась сидеть. Те, что сидели, начали кричать вставшим, чтобы они сели, а стоящие требовали, чтобы сидящие встали…
Рэбэ не знал, что сказать, и решил обратится за советом к старому Мойше, который был основателем этой синагоги. Он пригласил с собой по одному представителю от «стоящих» и «сидящих», и они
отправились выяснять, какой традиции следует придерживатся во время молебна.
«Стоящий» спросил старого Мойше:
— Стоять во время этой молитвы — это наша традиция?
— Нет, — ответил старый Мойше, — это не наша традиция.
«Сидящий»:
— Значит, сидеть во время этой молитвы — это наша традиция?
— Нет, — снова возразил старый Мойше, — это тоже не наша традиция.
Тут вмешался рэбе:
— Мойше, видите ли, молящиеся все время ругаются по поводу того, должны ли они сидеть или стоять во время этой молитвы….
Старый Мойше перебил его и сказал:
— Вот это и есть наша ТРАДИЦИЯ!!

Жил-был один царь. И был у него роскошный яблочный сад с отменными
наливными яблочками.
И повадился в этот сад вор.
И решил тогда царь приставить к своему саду сторожа ночного.
И приставил он его.
И вот, сторожит сторож сад, сторожит, никак не может усторожить.
Каждую ночь кто-то все же яблочки наливные у него по…
поворовывает, значит.
И решил тогда сторож совсем-совсем не спать.
В глаза спички вставил, и не спит. Кряхтит, а не спит, и все тут!
И вот, в пять часов утра, когда еще темно, слышит этот Сторож
осторожные шаги. (хрум-хрум).
Слышит, на яблоню кто-то залез.
Ну, сторож, он, видимо, бывший афганец, он шасть к яблоне, в темноте
хвать кого-то (не видно, кого ведь!) цепкой афганской клешней за…
ну, за… за…
Ох. В общем, за самое чувствительное место, и говорит:
— Ты кто?
Молчит человек (видимо, не раз его враги пытали).
Сторож посерьезнее… сжал, и снова пытает:
— Кто, говори!
Молчит мужик, терпит. Сторож думает, нет, не пройдет это у тебя,
вражина, крутанул …, и спрашивает:
— ТЫ ХТО?!
Молчание с яблони, хоть глаз выколи. Ну, то есть, выколи, што хошь.
Тогда АЛЧНЫЙ сторож крутанул … еще пару-тройку оборотов и
последний разочек спрашивает:
— ТЫ ХТО, говори, чудак-человек, совсем … же откручу, детишек
не будет!
И тут с яблони доносится надсадное:
— Иван я… Глухонемой…