Blogveselova.ru

Шерлок Холмс один из тех литературных персонажей, который известен практически каждому, включая даже тех, кто ничего не читал о его похождениях. Своим появлением на свет он обязан великому английскому писателю сэру Артуру Конан Дойлю, который познакомил нас с ним в своём романе «Этюд в багровых тонах» в 1887 году.

Как ни странно, для будущих читателей приключений о Шерлоке Холмсе, на ту публику роман не произвёл большого впечатления. Это был первый опубликованный роман Дойля, который хотел нечто большее, чем быть автором просто рассказов. Однако, как мы сказали выше, читатели Англии с прохладцей отнеслись к этому творению, что нельзя сказать о читателях другой англоязычной страны — Соединённых Штатов Америки. И именно благодаря им Дойл получает заявку на написание продолжений приключений о своём новом герое и создаёт «Знак четырёх» (1890), который, на этот раз, был одинаково хорошо воспринят всеми.

И после этого мир уже не мог обойтись без Шерлока Холмса и его биографа Джона Уотсона (Ватсона, как эта фамилия начала переводиться в России), отставного врача, записки которого и публиковал Артур Конан Дойл. Шерлок Холмс достаточно своеобразный герой, который в корне отличается от других, которые были ранее. Он профессионал своего дела, но в тоже время, создаётся впечатление, что он является несколько ущербным, по мнению доктора Уотсона, прежде всего тем, что Шерлок Холмс обладает только определёнными знаниями и совершенно игнорирует те из них, которые отличают образованного человека от неуча.

Однако это ничуть не отторгает читателя от героя, а наоборот, притягивает и заставляет восхищаться его талантом и его «дедуктивным методом», на который, надо сказать, был сделан акцент не случайно, а послужил переосмысливанием методов расследования преступлений других литературных героев, таких как: детектив Лекок, французского писателя Эмиля Габорио; детектив Огюст Дюпен Эдгара По и других.

Кроме того, главным прообразом Шерлока Холмса послужил один из преподавателей Дойла — доктор Джозеф Белл, который был мастером наблюдательности, логики, выводов и обнаружения ошибок. Именно его методика определения по внешним признакам болезни и профессии людей до их обследования и легла в основу всех этих приключений. Начало публикаций рассказов о Шерлоке Холмсе и создание его рисованного образа Сидни Пагеттом подняло ещё больший интерес к этому персонажу. Однако постепенно Дойла начинает тяготить его герой, хоть он приносит значительные дивиденды, и Шерлок Холмс умирает в рассказе «Последнее дело Холмса».

Избавившись от своего героя, его автор облегчённо вздыхает, но не тут то было — читатели негодуют, как можно так поступать, и все начинают просить Дойла продолжения, и в итоге автор идёт на встречу и воскрешает своего героя, да так и не расстаётся с ним до самой смерти.

Читатели по-разному воспринимали Шерлока Холмса и доктора Ватсона. Они считали их реальными людьми, а Дойл являлся лишь литературным агентом библиографа великого детектива. На адрес этих героев (Бейкер-стрит, № 221-б), а также и самого автора стали поступать письма с просьбами помочь решить ту или иную проблему. Никогда ещё литературные герои не были так материализованы! А открытие памятной доски в Англии, где произошла их встреча, и, наконец, музея, в который нескончаемым потоком идут посетители, только подтверждает это.

Ещё при жизни автора стали создаваться рассказы о других приключения их любимого персонажа. Это были не пародии или явные подделки, но и достаточно хорошо продуманные по сюжету (которые иногда переносят главных героев в мыслимые и не мыслимые места) и стилю произведения ничуть не отличающиеся от оригинала. Ну а количество экранизаций рассказов о Шерлоке Холмсе вообще перекрывает все разумные пределы. Так что можно сказать, что и сейчас Шерлок Холмс и его друг доктор Ватсон живее всех живых.

Герой гражданской войны Василий Иванович Чапаев стал героем анекдотов не сразу. Прежде должен был выйти на экраны «самого массового вида искусства» одноименный фильм. Зато потом полилось потоком… Чапаева не превзошел никто! Если собрать все анекдоты про Брежнева, Штирлица, а также киношных поручика Ржевского и троицу Трус-Балбес-Бывалый, то всем им вместе очень далеко до легендарного комдива.

Первый советский блокбастер (это слово было неизвестно тогдашнему обывателю) «Чапаев» вышел на широкий экран в день 17-й годовщины октябрьского переворота (тогда он назывался революцией) – 7 ноября 1934 года. Однако он не затерялся в череде «октябрьских картин». За первые 5 лет демонстрации ленты в СССР на нее было продано 50 миллионов билетов. Такого рейтинга (простите, снова непривычное для советского человека слово) не достигали даже пресловутые шоу – за стеклом или без.

На это кино ходили всей семьей, с любовницами, с друзьями, с соседями. Мент, окольцевав жигана, тащил бедолагу в киношку; жена, изменившего ей мужа, а порой и его пассию; братва с полюбовницами, щелкая семечками, забывали про свои дела. На полотне в развевающейся бурке гарцевал подлинный герой – Чапаев. Он объединял, казалось, несопоставимое.

Роман Фурманова тут ни при чем. Созданный десятилетием раньше, в 1923 году, он содержал в себе соцреалистическую коллизию, но все ж таки был неотменено связан с литературой факта. Иное дело – кино. Уже тогда заметили главную заслугу фильма в том, что он правдиво изобразил то, как устанавливалась связь между партией и массами и как партия преобразовывала стихийность в сознательную дисциплину.

Современный исследователь советского киноискусства, профессор Шеффилдского университета Евгений Добренко в своей книге с заумным названием «Музей революции: советское кино и сталинский исторический нарратив» пишет: «Если раннее советское кино апеллировало к массам, то историко-революционный фильм сталинской эпохи апеллирует к индивидуальной биографии». Проще говоря, на одном полюсе находился «враг» и мрак «антинародного» заговора, на другом – «революционный герой в сиянии народности и подвига».

Неважно с кем бороться: врагом могут быть и «гоблины», и «краснокожие» (см. голливудские вестерны), и даже (грешно сказать) мушкетеры против гвардейцев кардинала!
Хотя братьям Васильевым определенно удалась сцена «психической атаки». И хотя их, одетые в черное белогвардейцы, в результате не только гибнут, но и бегут под «напором масс» — это все те, которые не согнулись ни под натиском крупповской стали в Первую мировую, ни отдали «Варяг» подкормленным европейцами японским самураям.

«Наивность, самонадеянность, эпатаж, бравада – эти черты Чапаева делали его особенно симпатичным для массового зрителя середины 30-х гг. Здесь был элемент превосходства зрителя над любимым героем», — утверждает критик Е. Добренко. И далее приводит слова своего коллеги Г. Рошаля: «Чапаев» нигде не старается выглядеть умнее зрителей, нигде не старается кокетничать изысканностью своей художественной культуры».

Пусть сегодняшний зритель попробует прикинуть на себя плащ Бэтмена… Им скорее подойдет либо обладатель «кольца» коротышка Фродо, либо наш Штирлиц.

Последний и стал в результате тоже персонажем анекдотов. Как правило, его и изображают Штирлицем, но никак не Максимом Исаевым. Кстати, фамилия «Исаев» принадлежит реальному Петьке – второму персонажу при Чапаеве.

В стебе про Чапаева есть место глупости, похабщине, но нет и не может быть места глупости. Глупости главного героя. Поскольку этим героем является весь народ. Небезызвестный литературный критик В. Шкловский спустя полстолетия (1985), после выхода фильма «Чапаев» на экран писал: «В 1937 году, в столетнюю годовщину смерти Пушкина, колхозники села Михайловское по-своему связывали Чапаева с Пугачевым; они считали, что Чапаев — победивший Пугачев».

Этот вопрос не разрубить ни великому полководцу Александру, ни литературному Гамлету. Неважно, что исторический Суворов во славу Екатерины громил банды Емельки Пугачева – в советскую эпоху мы все оказались «детьми Чапаева, внуками Суворова». Мы – их наследники. И в кино «Чапаев» пришел дать «всем волю» (так хотел назвать свой не снятый фильм про Стеньку Разина великий В. М. Шукшин), в том числе и разбившего Пугачева Суворову. Всем нам. Кино есть фикция, но…

Как сказал кинокритик В. Трояновский : «В «Чапаеве» мы получаем надысторическое знание. И в той степени, в какой мы поддаемся обаянию фильма, мы теряем способность воспринимать исторические реалии».

Штирлиц — главный герой киносериала «17 мгновений весны», поставленного по одноимённому роману Юлиана Семенова, советский разведчик в гитлеровской Германии во время второй мировой войны, действующий под видом штандартенфюрера СС Отто Макса фон Штирлица. (Аналогичный образ на Западе — агент 007). Роль Штирлица сыграл Вячеслав Тихонов. Образ Штирлица в этом фильме ассоциируется с бесстрашным, хладнокровным и умным разведчиком, который может найти выход из любой ситуации. Недаром в большинстве анекдотов про Штирлица обыгрывается тот момент, что все в Германии знали, кто он такой — полковник КГБ Максим Максимович Исаев (он же чекист Всеволод Владимиров), но никто не мог его убедительно обвинить.

— Какие последние слова пpоизнес Брежнев?
— «Юpа, не тpогай капельницу…»

Доктоp: — Вы стpадаете извpащениями?
Больной: — Что вы, я ими наслаждаюсь!

Сидят два мужика и на лаптоп Винды генеpят, а ничего не получается, потому как Винды… и на лаптоп. Пpимеpно на восьмой инсталляции один из них меланхолично отмечает весь каталог с его подкалогами и тянется к кнопке . Втоpой и говоpит:
— Ты чего это делаешь?!
— Как чего? Виндов бью!
— А зачем?
— Бей Виндов — спасай Россию…

Заходит в бар шотландец и, обpащаясь к баpмену, говоpит:
— Рюмку виски.
— Вам по какой цене, — спpашивает баpмен — за пять пенсов или за десять?
— А от чего это зависит? — спpашивает шотландец.
— Десять пенсов — если вы сядете за столик и, следовательно, займете место, а пять — если вы выпьете стоя.
— А если я выпью стоя на одной ноге?

Чукчам подаpили вагон. Чеpез месяц интеpесуются, как в нем им живется? Те отвечают — ничего, только вот на двеpях в туалете надпись «Во вpемя стоянки пользоваться запpещается», так что как кому пpиспичит, так всем чумом этот вагон по тундpе туда-сюда толкать пpиходится…

Поставили наши во Вьетнам новейшие МИГи. Инстpуктиpуют летчика Сунь Х%^ Чая:

— Упpавление пpостое. Если плохо будет, жми пеpвую кнопку. Если хуже — втоpую. Если совсем п%^&*( — вот эту, кpасную».

Hу, сел Сунь Х%^ Чай и полетел. Летит, навстpечу — «Фантом». «Плехо», — думает Сунь. Hажал пеpвую кнопку. Пых! — «Фантома» как не было.
Летит дальше. Hавстpечу — эскадpилья «Фантомов». «О, хузе», — думает Сунь. Hажал втоpую кнопку, те и сгоpели.
Летит дальше. Hавстpечу — кpыло «Фантомов». «Hу, п$%^&*»,- думает Сунь Х%^ Чай. Hажимает кpасную.
Сзади откpывается двеpца… «А ну-ка, косоглазенький, подвинься, щас мы им…»

Совещаются стpаны Ваpшавского договоpа. Решили оказать Ливии гуманитаpную помощь пpодовольствием. Встает пpемьеp Болгаpии.
— Мы вышлем 10 000 ящиков помидоp.
— А зачем?
— Да там упаковка особая: из свинца. Вот и будет вам из чего пули лить.
Встает пpемьеp Румынии.
— Мы вышлем 10 000 ящиков огуpцов.
— А зачем?
— Да там упавковка особая: из хоpошей стали. Будете из нее автоматы делать.
Встает пpедсовмина СССР.
— А мы вышлем 20 000 яиц.
— Что, тоже упаковка особая?
— Упаковка пpекpасная: синие беpеты и сапоги.